Зарег. на сайте Всего: 366 Новых за месяц: 0 Новых за неделю: 0 Новых вчера: 0 Новых сегодня: 0 Из них Администраторов: 4 Модераторов: 1 Проверенных: 14 Обычных юзеров: 347 Из них Парней: 190 Девушек: 176
Во втором тысячелетии до нашей эры с севера на побережье Средиземного моря пришли люди и обосновались там. Именно их потомки и стали впоследствии древними греками и римлянами. Пришельцы с севера принесли с собой своих богов. Это были патриархальные боги. Они олицетворяли собой идеальные героические добродетели — мужество, силу, правдивость. Хотя они все еще требовали приносить им в жертву животных, все же они происходили из более поздней стадии развития культуры, чем фаллические культы животных эпохи палеолита. Это были божества позднего этапа развития анимизма, божества сельскохозяйственного общества, а не общества охотников и собирателей. Этих богов неправильно называли арийскими. Они были просто бесконечно стройные символы. Для них были характерны такие чисто антропоморфные качества, как недостаток самоконтроля и склонность в духе калифа Гаруна-аль-Рашида проникать в мир человеческих сексуальных взаимоотношений. Все это приводило к шумному выяснению отношений со своими законными супругами и взаимным обвинениям в духе низкопробной комедии. Им были свойственны безграничные страсти, недостаток ума, чувственная озабоченность. Они как гиганты высились в облаках на Олимпе. Это была упрощенная концепция божества, и очень скоро почти все древние греки и римляне, за исключением самых примитивных, переросли ее. Древнегреческие гении находили другие возможности для интеллектуальной и эмоциональной реализации. Что же касается древних римлян, они по традиции были очень практичны и абсолютно безразличны к духовным ценностям. Все это дает основания полагать, что само слово «религия» (имеющее латинское происхождение) мы позаимствовали, наверное, у наименее религиозного народа из всех когда-либо существовавших. Многозначительно утверждают также, что когда был основан Рим, в нем было больше оогов, чем жителей (при*, автора). Однако богам, которых принесли с собой захватчики, так никогда и не удалось окончательно завоевать Средиземноморье. Если уж на то пошло, то этого не удалось сделать и самим захватчикам, которые (если не считать путешественников) редко добирались до настоящих центров жизни древнего Средиземноморья — Египта и Ближнего Востока.* Повсюду вновь воскресали более древние культы — главным образом благодаря женщинам, которые даже на оккупированных территориях составляли весьма значительную часть домашних хозяйств, использовавших рабский труд. Ближневосточная философия рано оказывала смягчающее воздействие на проникавшие с севера племена. Те приспосабливались к культуре минойцев и этрусков и вместе со своими богами постепенно все больше отождествлялись с людьми, которыми они правили. Зевс, Посейдон, Аполлон, Арес, Дионис, Диона, Гестия, богиня сердца, и Деметра, мать ячменя, — все эти боги происходят с севера. Однако Афина, Афродита, Артемида, Рея и Гефест, бог-кузнец, — это минойские боги. С менее важными богами и богинями дело обстояло так же, как и с верховными. Средиземноморские ритуалы и верования смешивались с ритуалами и верованиями, проникшими с севера. Тайные религии, культ богини-матери и темные ритуалы, пришедшие из глубины веков, стали все больше сливаться с менее строгими религиозными обрядами господ-пришельцев... Диана, охотница-девственница, временами превращалась в Танит-Астарту, женский секс-символ. То же самое происходило даже с Деме-трой, В более поздний период истории независимой Греции традиционные фигуры богов-олимпийцев стали просто ортодоксальными концепциями с присущими им традиционными качествами и мифологией. К ним относились в основном так же, как в наше время благочестивыи христианин смотрит на изображение бородатого Бога-Отца, выполненное каким-нибудь живописцем викторианской эпохи. Такой портрет обычный человек вряд ли попытался бы опорочить, но в то же время подобное изображение не имеет в его глазах какого бы то ни было духовного содержания. Боги древних греков были еще менее способны внушать кому-либо благоговение. Во-первых, эти боги сами были скорее людьми, чем богами, а * То же самое (независимо или нет) происходило на Востоке и Дальнем Востоке (прим. автора). во-вторых, их догматы были гораздо менее определенными, чем у протестантского Иеговы. У древних греков склад ума был преимущественно аналитический и теоретический. Из-за этого, а также из-за существовавшей там социальной системы VI век до н. э. стал свидетелем одной из величайших революций в истории человечества — научного, аморального и рационалистического расцвета человеческого разума. Философия охватывала все области человеческой интеллектуальной деятельности, тем самым прокладывая путь для будущей безграничной хозяйственной эксплуатации мировых ресурсов на Западе. Однако по существу это была индивидуалистическая революция. Человек достиг совершеннолетия. Древние «сверхсознательные» взаимоотношения с природой, которые помогали проникать в надчеловеческие области сознания, были утеряны. Неустойчивое равновесие иерархии жрецов пришло в упадок. Однако древние традиции все еще продолжали борьбу — правда, теперь они перешли в оппозицию. Этому способствовали сами философы. Некоторые из них, как, например, Пифагор, включали в свои философские системы идеи, заимствованные из мудрости прежних направлений. Даже самые передовые идеи позаимствовали кое-какие атрибуты более древней символики. В качестве примера можно привести погоню за золотым руном солнечного барана. Но поскольку философия — это индивидуальное занятие, удел избранных, она не может быть привлекательна для большинства населения, а старая олимпийская религиозная концепция превратилась в изношенную мифологическую формулу, люди все больше и больше тянулись к древним культам, хотя и не афишировали это. Когда Римское государство поглотило Грецию, древнегреческие религиозные верования вскоре были внедрены в местный римский пантеон для его укрепления. Это стало почти традицией: каждую новую угрозу для государства римляне встречали поспешным внедрением. Такой совет содержался в книгах Сивиллы, и это была очередная расплата богов-олимпийцев. Помимо этого, греко-микенские богини Афина и Артемида, Гера и Афродита были идентифицированы с соответствующими римскими богинями. Вскоре они были окончательно отшлифованы и опошлены на римский лад и превратились в Минерву, Диану, Юнону и Венеру. Что еще важнее, вся преисподняя греческой религии, орфические и элевсинские таинства, все эти пребывающие в экстазе пифии*, бормотание, доносящееся через Стикс и т. п., как и вообще обряды, характерные для древних средиземноморских культов, — все это было успешно включено в список ритуалов, одобренных государством. Темные мифы этрусков там и так уже присутствовали. Для дискредитированных мифологий поистине все пути вели в Рим. По мере того как империя становилась все более усложненной и эклектической, боги каждой новой завоеванной страны включались в государственный Пифия — в древней Греции — жрица-прорицательница в храме Аполлона в Делъфах (Дельфийский оракул). пантеон, который уже полностью вышел из-под контроля главных понтификов. Карфагеняне и египтяне передали римлянам свои весьма своеобразные религиозные концепции, которые приводили римлян в смущение и ужас. Поэтому борьба с традиционными верованиями и скептицизм среди представителей образованных классов римского общества все усиливались. В то же время для остальных римлян все эти весьма многочисленные боги и богини превратились в нечто вроде личных талисманов. Для всех римлян было обязательным формальное признание божественности своего императора. Для эмоционального самовыражения им служили религии, основанные на идеях спасения, жертвоприношения, искупления или солнечного монотеизма. Это были культы Изи-ды, Ваала, Митры и прочие. Делались многочисленные попытки впредь не допускать подобной греховности. Между 59 и 48 годами до н. э. в Римской империи было сделано пять попыток запретить поклонение Изиде. Но все было бесполезно. Восточные религии пришли, чтобы остаться надолго, и во время правления Веспасиана культ Изиды был официально признан на всей территории империи. Итак, можно сделать следующий вывод. Интеллектуальная революция в древней Греции привела к отсечению средиземноморских народов от культового единства эпохи палеолита. В то же время «мистерии»** — обряды, призванные поощрять «иное» сознание и его воздействие, которые в течение нескольких веков подавлялись и запрещались политическими силами, теперь снова вернулись и стали господствующей формой религиозного выражения в век развитого скептицизма. Вскоре им снова был брошен вызов, и на этот раз его бросила величайшая из монотеистических религий — христианство. Однако в то время, пока они оставались дискредитированными, их сила находила выход через колдовство, служившее своеобразным «предохранительным клапаном». К несчастью, все письменные свидетельства о колдовстве античной эпохи были оставлены образованными людьми, а они были откровенными скептиками. Когда мы впервые читаем о ведьме, это уже именно «она», то есть именно женщина и к тому же литературное создание. Колдовство смешалось с целым пластом других суеверий, и все было свалено в одну кучу. Тут и ритуалы, применявшиеся для лечения бородавок, и жертвоприношения, выполнявшиеся для гарантии безопасного морского плавания. Но одно очевидно: жители разных провинций Римской империи твердо верили в искусство ведьм — особенно ведьм из Фессалии. «Золотой осел» Луция Апулея — это величайший при- * Понтифики — члены высшей жреческой коллегии в древнем Риме (прим, перев.). ** Мистерии — у древних греков и римлян, а также у народов древнего Востока — тайные религиозные церемонии, обряды, к участию в которых допускались только посвященные. Наиболее известны Элевсинские таинства в Греции (прим, перев.). мер верований того времени, описанных писателем, который сам был одновременно скептиком, мистиком и литературным гением. Герой этого произведения в конце концов избавляется от метаморфозы (превращения в осла, в которого он из-за собственной похоти и глупости позволил ведьмам себя превратить), и его духовным прибежищем становится поклонение Изиде. Колдовство в то время уже называлось черной магией. Оно было противопоставлено белой магии и представляло собой попытку использовать силы Невидимого, не обращаясь при этом к представителям официальной касты жрецов. Для жреца-ортодокса, даже если он сам поклонялся Изиде, это было примерно то же самое, как для современного хирурга — когда неквалифицированный человек берет на себя функции костоправа. Это еще одна причина, по которой колдовские ритуалы описывались именно в таком виде: со всевозможными ужасающими подробностями и преувеличениями. Более того, колдовство уже стали приписывать политической оппозиции, и Плиний, например, упрекает персов в том, что они принесли колдовство в Грецию. У колдунов был обычай делать астрологические предсказания об отречении правителей от престола в пользу их противников. Позже припомнят и историю о том, как трем магам пришлось избегать Ирода. Даже Пифагора обвиняли в том, что он маг, причем иностранный, а не греческий. В Коране обвинения в колдовстве предъявляют Моисею. Фессалийские колдуньи наводили ужас на жителей античного мира, еще сохранивших наивность. Эти колдуньи якобы были постоянно заняты попытками стащить луну с неба. Это означает, что они были тайными почитательницами богини луны — Изиды или Нут. Кроме того, они искусно обращались со смертоносными травами. Вероятно, так оно и было — ведь традиционное для эпохи палеолита знание свойств растительного мира всегда было одним из секретов этого культа. Независимо от того, имеется ли намерение причинить кому-то вред, все равно это — черная магия. Все это вместе с соответствующими ритуалами оставалось в таком виде вплоть до сегодняшнего дня. Существует красочное описание обычаев эсквилинских ведьм. С голыми ногами, распущенными волосами, подвязав одежду вокруг пояса, они собирали кости и травы на кладбище при свете молодого месяца. Людям, с детства воспитанным на мифах об известных женщинах, обладавших даром к превращениям (например, Кирка или Медея), все это, должно быть, казалось чрезвычайно устрашающим. Помимо всего прочего, римляне были поразительно суеверны. По поводу колдовства постоянно издавались законы, и в XVI в. н. э. все астрологи и колдуны были изгнаны из Италии. Время от времени магов сбрасывали с Тарпейской скалы. Тем не менее сам император Август носил тюленью кожу для защиты от удара молнии с такой же простодушной верой, с какой в наши дни люди носят медальоны с морскими водорослями или слоновьей шерстью. Он с удивительной страстью к самоанализу обдумывал свои сновидения, но в то же время (наверное, в качестве компенсации) за один день сжег две тысячи книг, рассказывающих о «необычайных способностях». Однако даже он старался очистить от колдовства только саму Италию. Следовательно, колдовство классического периода мы можем воспринимать только сквозь мглу литературной и профессиональной ревности. Насколько можно судить на основе дошедших до нас традиций, произведений Апулея и комментариев отцов раннего христианства, колдовские обряды тех времен состояли в следующем. Даты крупных празднеств совпадали по времени с древними охотничьими церемониями и периодом спаривания у животных. Ведьмы собирались в полнолуние, обнаженные или в черных одеждах, и в полночь собирали травы. Травы полагалось жать бронзовым серпом, но это, по всей вероятности, уже более позднее нововведение. В экстазе ведьмы плясали и вообще всячески тешились, невразумительно выли, как собаки или волки, и выкрикивали бессмысленные стихи. Они разрывали на кусочки черного ягненка, чтобы призывать мертвых. 15 февраля, в день луперкалий*, проводились еще более сложные церемонии. В эти дни поклонники культа съезжались издалека. Молодые мужчины покрывали свои тела козлиными шкурами и танцевали. Козлов приносили в жертву, а женщин хлестали ремнями, сделанными из козлиных шкур. Люди надевали маски, на деревья вешали идолов и круглые шары. На врагов насылали заклинания, повторявшиеся трижды. Кроме того, изготовляли яды и средства, усиливающие сексуальное влечение, причем не всегда успешно. Так, например, считается, что Лукреций умер от передозировки любовного напитка. Летописцы с восторгом и ужасом описывали препараты, которые в те времена * Луперкалий — древнеримские весенние праздники в честь Луперка (одно из прозвищ Фавна) _ бога полей, защитника стад в древнеримской мифологии (прим, перев.) изготовляли из сброшенной змеиной кожи, слюны, туберкулов* со лба новорожденного жеребенка и прочих побочных продуктов жизнедеятельности животных, прикосновение к которым давало ощущение близости к природе, которое в наше время испытывают разве что провинившиеся школьники да профессиональные зоологи. С помощью симпатической магии можно было околдовать соперниц так, чтобы у них выпали волосы, а нежелательных конкурентов сделать импотентами. Особенно действенное средство — воткнуть булавку в печень воскового манекена, изображавшего человека, которого нужно было околдовать. Ведь считалось, что именно печень — место сосредоточения чувственных страстей. Половые органы зайцев помогали предотвратить бесплодие. Так же обстояло дело со всеми бесчисленными и запутанными обрядами ассоциативной магии. Обычные приемы симпатической магии, когда, например, втыкают булавки в изображение человека или сжигают его, пытаясь добиться аналогичного результата у живого прототипа, выполнялись, должно быть, точно так же, как и за тысячи лет до этого. Участники колдовских обрядов вращали ромб или магическое колесо. Возможно, это был универсальный символ палеолитической эпохи, дошедший до наших дней. В Германии, например, он сохранился в виде игрушки-трещотки. Оставим в стороне такие романтические и символические атрибуты, как церберов, свернувшихся змей и луну, залитую кровью. Тогда становится ясно, nepel й палочкой (прим. что культ колдовства в классические времена, как и следовало ожидать, имел ряд характерных черт, которые впоследствии проявились в средневековой Европе. Есть все основания ожидать, что и там нам встретятся ритуалы, проводившиеся возле кладбищ. Ведь кладбища, уже принадлежащие кому-то, нередко используются для той же самой цели захватчиками. Вот как случилось, что первобытные обряды, посвященные смерти и возрождению, которые положено проводить на одних и тех же местах в одни и те же дни, постепенно превратились в кладбищенские ритуалы. Такими они оставались и в средние века. То же самое относится и к другим характерным особенностям культа колдовства. Достаточно четко прослеживается и символика, связанная с изображением животных, даже если она не имела никакого отношения к поклонению Аполлону или Зевсу Ликийскому (чьи почитатели изображали первобытных оборотней, людей-волков, выли как волки и носили волчьи маски). Особого внимания заслуживает козел — рогатое божество. Танец плодородия, постепенно превращающийся в танец, который ведьмы исполняли на своих шабашах. Важную роль играют маски, которые тогда носили, особенно если принять во внимание, что средневековые дьяволы часто тоже были в масках (об этом речь еще впереди). Сноровка в обращении с ядами и традиция левитации тоже там присутствуют. В дни императора Адриана (117—138 гг. н.э.), когда Рим жадно воспринимал любую чепуху, любое суеверие, каким бы абсурдным, низким и непристойным оно ни было, когда священный город переживал было нашествие жрецов из экзотического Египта, из Сирии, из далекой Азии и с далекого Востока, когда всех сводили с ума дервиши и факиры, когда в занятиях магией и колдовством по ночам подозревали самого цезаря, (в то время был принят закон, запрещающий приносить в жертву людей. Но некоторые последние императоры, особенно изверг Коммод (161—192 гг. н.э.), кровавый садист Каракалла (188—217 гг. н.э.) и бешеный Максентий прибегали к таким ужасным обрядам, чтобы узнать, какая судьба их ожидает.* 25 мая 385 года Теодосий I, христианский правитель, полностью запретил все магические жертвоприношения и постановил, что наказанием прорицателям, которые попытаются осуществить такого рода мерзость, особенно ритуальное изучение человеческих внутренностей, будет болезненная, продолжительная и позорная смерть. Несмотря на это, кровавые жертвоприношения продолжали иметь место, и есть свидетельства этого. Есть даже свидетельства о таких обрядах, совершенных в наши дни. Было бы нелепо пытаться представить дело так, что средневековое колдовство будто бы происходит непосредственно от колдовства классического периода. Не менее нелепо было бы делать вид, что оно вообще непосредственно и целиком происходит от чего бы то ни было. Тем не менее классическая ведьма * К слову сказать, участи ни одного из этих всесильных цезарей нельзя позавидовать, все они кончили плохо, если не сказать очень плохо (прим, составителя). являлась представительницей различных культов плодородия и тотемов, существовавших в эпоху палеолита, которые смешались с магическими традициями, позаимствованными в Египте и на Востоке. То же самое можно сказать и о средневековой ведьме, хотя к тому времени общее культурное течение, если можно так выразиться, было замутнено другими притоками, которые местами текли под землей, местами по искусственным каналам, а кое-где использовались как канализационные трубы. Тем временем католическая церковь методично и безжалостно уничтожала все, что еще оставалось на поверхности этого потока.
